«Не бойся, Господи, я с Тобой!»
«Спектакль необычный», — осторожно предупреждают кассиры зрителей, который намерены купить билет на новый спектакль театра «Карабаска» «Прошу разрешения на жизнь». Это ещё мягко сказано! После посещения премьеры наверняка многие задали себе вопрос: «А спектакль ли это вообще?»
Хочется применить к этому событию совсем другие определения. Перформанс? Хэппенинг? Кинетическая инсталляция? Всё не очень точно... Это что-то вроде большого акта искусства, развёрнутой метафоры, использующей самые неожиданные и разнообразные средства для того, чтобы с детьми от пяти лет говорить на тяжелейшие темы — о войне и смерти.
Маленькие зрители должны быть обязательно в сопровождении взрослых. Ведь, переступив порог малого зала Пермского театра кукол, где проходят спектакли «Карабаски», дети оказываются в абсолютной, полной темноте. Если малыш испугается, кто его утешит и ободрит? Мир, который выстроен в этом небольшом пространстве, очень хрупок: пара неверных шагов — и он в буквальном смысле разрушится, рассыплется, так что за действиями детей приходится послеживать, ведь им не придётся сидеть спокойно на одном месте: «Прошу разрешения на жизнь» — это модный нынче спектакль-«бродилка», или, как предпочитают называть его «карабаски», спектакль-квест.
Правда, много бродить тоже не придётся: тотальная инсталляция, внутри которой происходит действие, занимает весь зал, из которого убраны стулья, поэтому для зрителей остаётся совсем небольшое пространство между зрительским амфитеатром и сценой.
Заходя в зал, зрители берутся за руки и следуют за лучиком света. Свет — главное действующее лицо и главный инструмент артистов. Наталье Красильниковой и Андрею Тетюрину — они вдвоём и составляют весь штат «Карабаски» — пришлось научиться мастерски управляться с крошечными фонариками, зажатыми в ладонях. От того, как шевелят пальцами актёры, зависит, будет ли свет точкой или широким конусом, будет ли он ярким и белым или приглушённым и розоватым. Артисты, одетые в чёрные балахоны, неслышно перемещаются по залу, а дети следят за лучиком света, который выхватывает из темноты то одну, то другую группу кукол.
Куклы эти очень-очень маленькие; самые «рослые» — не больше человеческой ладони. Художник Вера Задорожняя, постоянно сотрудничающая с театром, сделала их десятки. Игрушечные мальчики и девочки, их мамы и папы, крошечные плюшевые медведи, кукольная мебель, предметы обихода — настольный телефон в стиле ретро, чайный сервиз... Малюсенький, величиной с фасолину, чайничек поблёскивает позолотой.
Каждая кукольная группа располагается на старой виниловой пластинке, и этот оригинальный приём усиливает ощущение, что всё происходит в прошлом, десятки лет назад. Вот молодые родители гуляют с коляской, вот ребята играют в мяч, прыгают через скакалку, вот девочка и мальчик подросли, он принёс ей букет цветов, а вот они, уже молодые люди, катаются на велосипеде — вдвоём на одном... Вот появляется Дед Мороз в шубе из проклеенной ваты: зрители постарше помнят, что такие были в каждой советской семье. Вот начинается новогодний хоровод вокруг украшенной ёлки...
Куклы неподвижны, единственное движущееся существо — это лучик, именно он оживляет картины — трогательные обрывки воспоминаний. Когда свет сосредоточивается на какой-то группе персонажей, он сначала светит едва-едва, а потом крепнет, становится ярче, и вот уже видны мельчайшие детали. За время действия не произносится ни слова, поэтому особенно важной становится музыка. Композитор Николай Якимов создал очень сложный микс из различных мелодий, в том числе собственного сочинения. Пока лучик показывает картинки мирной жизни, звучит одна из самых пленительных мелодий ХХ века — Sweet Air американского композитора-минималиста Дэвида Лэнга. Наверное, нет в мире другой мелодии, столь же наполненной счастьем и беззаботностью, но в то же время и ощущением их мимолётности...
Потому что всё это, конечно же, заканчивается. Лучик света превращается в огромную светящуюся пелену, музыка сменяется завыванием ветра. Уютные кукольные комнатки пустеют, мебель падает. Мимо зрителей проезжает игрушечный грузовик, полный обломков матрёшек и других игрушек, обломков мирной жизни. Кукла-девочка лишается плюшевого медвежонка, он становится развлечением пластмассовых солдатиков, которые, встав в круг, пинают игрушку, как футбольный мяч. На авансцене, у самых ног зрителей, выстраиваются одинаковые человечки — голые, тощие... И уже не важно, кто здесь мальчик, кто девочка, у кого остались дома дети, у кого — родители.
Здесь звучит собственная музыка Николая Якимова, тревожная, жёсткая. Она вдруг обрывается, и на маленьком кукольном столе пронзительно звенит во тьме телефончик. Долго звенит и безответно — ответить уже некому.
Конечно, мирная жизнь вернётся. Зазвучит Sweet Air, и девочка-зрительница своей рукой вложит в ручку куклы-сверстницы плюшевого медвежонка.
Да, дети-зрители немного участвуют в действии, ведь этот спектакль сделан в жанре «игры в куклы». Автор спектакля Евгений Ибрагимов (он и сочинил, и поставил «Прошу разрешения на жизнь») категорически отошёл от привычных аттракционов, принятых в кукольном театре: он не пытается развлечь детей движущимися и говорящими куклами, бойким сюжетом, смешным текстом или чем-то в этом роде. Спектакль приучает малышей к языку метафор и символов, приучает понимать их не на уровне словесных определений, а на обобщённом уровне, где переплетаются понятия и чувства. Куда зовёт бумажный журавлик? Что означает покорёженный, пробитый металлический лист, освещённый красным? О чём говорит белая вуаль, танцующая под завывания ветра?
Может быть, выбором столь непростого языка объясняется то, что «карабаски» называют своё новое творение «взрослым спектаклем для детей от пяти лет». Андрей Тетюрин и Наталья Красильникова, равно как и Евгений Ибрагимов, уверены в том, что зависимость детей от развлекательных форм искусства и в целом общения сильно преувеличена. По их мнению, пятилетний ребёнок вполне готов к тому, чтобы воспринимать не только сложные темы, но и сложный язык искусства.
Доказательство тому — программка спектакля, на которой воспроизведены вопросы и просьбы рижских детей к Богу, собранные писателем и кинодраматургом Михаилом Дымовым:
«Люди так страдают на земле, неужели в твоём аду ещё хуже?» Радик, 4 кл.
«Может, я могу тебе чем-то помочь?» Света, 2 кл.
«Цветы у тебя получились лучше, чем человек». Галя, 4 кл.
«На земле столько бед и страданий, чтоб людям не жалко было умирать?» Игорь, 4 кл.
«Почему, когда любишь, всё нравится, даже яичница?» Стёпа, 2 кл.
«Знаешь, хоть мне кажется, что души у меня нет, но иногда она всё-таки побаливает». Роман, 2 кл.
«А я ведь каждую секундочку умираю». Паша, 1 кл.
«Не бойся, Господи, я с Тобой!» Андрей, 1 кл.
«Я ещё маленькая, учусь в третьем классе, грехов пока нет, но собираюсь». Ева, 3 кл.
«Мама сказала, что я во сне плакал. Ты не помнишь, о чём мы с Тобой говорили?» Игорь, 3 кл.
«Если бы Ты первым сделал женщину, Тебе бы не пришлось возиться с рёбрами». Вова, 4 кл.
И много ещё столь же прекрасного.
Спектакль «Прошу разрешения на жизнь» сделан так, чтобы своей тонкостью, глубиной и неуловимой красотой хоть немного соответствовать этой детской мудрости. Он очень эстетский, и взрослые зрители это оценят. Впрочем, может, и дети это понимают? После этой премьеры многие привычные представления приходится пересмотреть.
|