«В России произошла децентрализация театральной жизни»
Уральским любителям оперы и балета сегодня могут позавидовать жители обеих столиц России: на авансцену российской театральной жизни вслед за пермским театром вышел и екатеринбургский. Причём если пермскую команду критики ценят и за оперу, и за танец, то наши соседи в последние годы преуспели прежде всего в балете. В этом есть огромная заслуга худрука и хореографа Вячеслава Самодурова. Искушённые пермские балетоманы уже видели его постановку «Ромео и Джульетта», получившую в прошлом году «Золотую маску» как лучший балет. В следующем году за признание жюри премии будет бороться балет «Пахита» в свободной постмодернистской интерпретации Самодурова. Последние показы этого спектакля прошли в Екатеринбурге 27 и 28 апреля. В интервью «Компаньон magazine» Вячеслав Самодуров рассказал об этой работе, своём творческом методе и уральском театральном феномене.
— Вячеслав, вы не раз говорили, что музыка в балете имеет для вас первостепенное значение. Но выбрали для постановки «Пахиту», хотя о музыке Дельдевеза — Минкуса сами отзывались не лучшим образом. Чем обусловлен такой выбор?
— Этот год посвящён 200-летию Мариуса Петипа, поэтому мы хотели поставить балет этого хореографа. Многие его спектакли уже есть в нашем репертуаре, но хотелось ещё чего-то остренького, с перцем чили. Поэтому, вместо того чтобы ставить очередную «Спящую красавицу» или другие блокбастеры Петипа, выбор пал на «Пахиту». «Пахита» — это не про музыку, это про танцы. И нас не смущало, что музыка в этом балете носит служебный характер.
Трудно переоценить то, что сделал композитор Юрий Красавин — его оркестровка оказалась просто блестящей: музыка зазвучала свежо, с юмором. Во время постановки этого балета мы предпочитали репетировать под фонограмму, поскольку фактура оркестра подталкивает фантазию — с оркестровой записью было гораздо интереснее работать, чем с клавирным вариантом.
— Какие изменения внёс Красавин в историческую партитуру?
— Мелодия и ритм остались оригинальными. То, что сделал Юрий, переработал оркестровку этого балета. Результат феноменальный. Стоит приехать в Екатеринбург, чтобы убедиться в этом.
— Работу над «Пахитой» начинал хореограф Мариинского театра Сергей Вихарев, трагически погибший летом прошлого года. Почему вы переняли этот проект?
— До «Пахиты» Сергей Вихарев и Павел Гершензон сделали для нашего театра балет «Тщетная предосторожность», который принёс нам грандиозный успех и в очередной раз поставил и труппу, и театр на балетную карту России. Естественно, сразу после премьеры этого спектакля мы предложили Сергею и Павлу новую работу. Сергей начал ставить «Пахиту» ещё в мае прошлого года, но, к сожалению, не закончил.
В основе «Пахиты» лежат важные идеи: для Сергея и Павла этот проект стал поворотным пунктом в осмыслении работы с классическим наследием в балете. «Пахита» должна была стать и стала манифестом нового пути в нашем отношении к прошлому.
— Есть ещё важный вопрос с чисто человеческой точки зрения. Как вы работали с материалом, который оставил Сергей, учитывая, что в ваших руках оказался его последний, незавершённый труд?
— Мы сохранили всё то, что поставил Сергей. Для нас было важно, чтобы весь материал, который Сергей успел показать, был сохранён и использован.
— Про вас говорят, что вы редко высоко оцениваете свою работу. Даже если вас хвалят критики, а жюри конкурсов дают вам награды, вы редко признаётесь, что да, это у вас получилось. Вы искренне так относитесь к своей работе или здесь есть элемент позёрства?
— Не знаю, что вы имеете в виду, но я просто не предаюсь созерцанию сделанного. К тому же в любом, даже самом хорошем результате работы всегда есть потенциал для усовершенствования. Мне кажется, не бывает абсолютного окончательного результата.
Ещё не остыв от «Пахиты», в порядке исключения могу признаться, что очень доволен результатом работы нашей потрясающей постановочной команды и, конечно же, горжусь артистами театра.
— Вы танцевали в Национальном балете Нидерландов, были премьером в Ковент-Гардене. Что дал вам опыт работы в Европе как хореографу и постановщику?
— Как танцовщику мне приходилось танцевать одни и те же классические роли, но в разных стилях, отвечая художественным ценностям того или иного театра. Поэтому я понял, что всё в искусстве относительно, всё зависит от вкуса — это, наверное, главное. И естественно, меня многому научила дисциплина, в которой работают европейские артисты. Они не тратят время на обсуждение того, хорош или плох предложенный им балет, они просто честно выполняют свою работу.
В России же артисты предаются подобным размышлениям, тратя на них львиную долю энергии. Мне кажется, это не их задача. Задача артиста — исполнить то, что ему предложено, максимально честно и максимально хорошо. Как сказал один мой знакомый комик в Лондоне: «Мы не выбираем репертуар, мы его обслуживаем».
— Какое место занимает российский балет в контексте мирового современного балета? Нередко приходится слышать от иностранцев, что русский балет, конечно, прекрасен, но совсем не современен. Вы согласны с такой точкой зрения?
— Сложно ответить на этот вопрос. Исполнительское искусство танца в России великолепно. У меня ощущение, что современный балет, каким мы его понимаем, в России формируется сейчас. Появляются новые хореографы, и они преобразят пространство.
— Вам комфортнее быть премьером в Ковент-Гардене или художественным руководителем балета в Екатеринбурге?
— Знаете, это разные жизни, которые невозможно сравнивать, хотя одно есть следствие другого. Я с благодарностью вспоминаю время, проведённое в Мариинском театре и в Национальном балете Нидерландов. Но особенно интересными для меня оказались мои последние годы как артиста в Ковент-Гардене, потому что под конец карьеры ты становишься взрослее и осмысленнее смотришь на вещи вокруг себя. Опыт Ковент-Гардена для меня как хореографа, наверное, стал определяющим.
— Урал вас чему-то научил?
— Я уверен, что Екатеринбург — это прекрасное место для творчества, одно из лучших в России. В Екатеринбурге нет снобизма, что крайне важно. Открытость города, публики и артистов вдохновляет. Здесь уместно вспомнить Сергея Вихарева: по его словам, Екатеринбургский театр — это единственный театр в России, где он не встретил сопротивления в работе — и со стороны театральной среды, и со стороны публики.
— На сегодняшний день вы уже не просто танцовщик, не просто хореограф, вас называют художественным лидером. Вы готовы к этой роли?
— Спасибо за комплимент. Мы постоянно ищем идеи и репертуар, которые сделают театр привлекательным для жителей Екатеринбурга. Если то, что мы предлагаем, вдохновляет людей за пределами города, это наша победа.
— «Поцелуй феи» Стравинского, который вы поставили в Пермском театре оперы и балета, как вы работали над этим проектом?
— «Поцелуй феи» — это сложная история. Это балет с двойным дном: Чайковский глазами Стравинского — абстракция в рамках сюжета. Либретто в этом спектакле странное: история обрывается на полпути. Повествование уступает место метафизическому. Эта пограничная зона влечёт меня более всего. С особым теплом вспоминаю работу с артистами пермского балета — какая прекрасная труппа! А вообще, балет лучше увидеть, чем о нём читать.
— Вас и Алексея Мирошниченко относят к одному поколению хореографов. Вы хорошо знакомы, общаетесь?
— Разумеется. Мы с ним учились на одном курсе в школе и вместе работали в Мариинском театре. Конечно, мы общаемся.
— В чём сильные стороны Алексея как хореографа?
— Алексей, как и любой хореограф, находится в постоянном творческом поиске. Он очень начитанный и образованный человек, благодаря чему находит в спектаклях новые, не всем заметные смыслы, уделяет большое внимание режиссуре и концепту, прибегает к неожиданным ходам.
Мне очень интересно то, что Алексей делает сейчас, когда он принялся за большие спектакли: каждый следующий его спектакль лучше предыдущего. Я рад за пермский балет, у которого есть такой лидер.
— Я понимаю, что все конкурсы и успехи в них — вещь довольно условная, но тем не менее о чём-то они говорят. В этом году Екатеринбургский театр оперы и балета получил 15 номинаций на «Золотую маску», и столько же у Пермского театра. Вместе у этих театров номинаций больше, чем, например, у Большого и Мариинского, вместе взятых. Можно ли говорить о существовании уральской театральной оси?
— В России произошла децентрализация театральной жизни. Не обязательно работать в столичном театре, чтобы быть увиденным и признанным. А публике не обязательно лететь в столицу, чтобы увидеть самое лучшее. Эта ситуация открывает громадные перспективы хореографам, артистам и публике.
— В Перми немало балетных зрителей, я думаю, им должно быть интересно то, что вы делаете в Екатеринбурге, учитывая, что расстояние между городами по российским меркам совсем небольшое и приехать сюда на выходные не составляет труда…
— Я за развитие балетного и оперного туризма между Пермью и Екатеринбургом. Я сам примеряю на себя башмаки туриста и только что вернулся с премьеры оперы «Фаэтон» в Пермской опере. Приезжайте и вы к нам в театр!
|